Осталось совсем чуть-чуть. Через несколько месяцев, и книга с моими рассказами увидит свет. Помещу здесь одну из иллюстраций замечательной художницы Ольги Чеберевой (Хельга). Сама жду и волнуюсь!

Когда-то я была уверена, что говорить приемным детям о том, что они неродные – жестоко. Надо скрывать правду. С этим убеждением я пришла на курсы приемных родителей, и через 3 месяца вышла с твердым убеждением, что врать не надо. Пока я не взяла Вовку – я была убеждена, что совершенно спокойно посажу ребенка на колени и расскажу, как однажды пришла в детдом забрала его. Но реальность оказалась гораздо сложнее. Мне хотелось найти самый удачный момент для этого – спокойное место, хорошее настроение, доверительный тон, много свободного времени. Однако, когда Вовка появился у нас в семье, я поняла, что рассказать, вероятно, придется случайно, спонтанно, краснея и на ходу подбирая слова, ну примерно так, как если ребенок в очереди в магазине спрашивает у мамы, а как у той тети с большим животом малыш попал внутрь, и как он собирается оттуда вылезти.
Если старший сын не афишировал, откуда у нас взялся Вовка, то средние на все лады рассказывали каждому встречному. Однажды я попросила их это не делать. Но тут Маша, 7-летняя дочка, возмутилась: «Я ведь его так защищаю! Вдруг кто-то захочет обидеть Вову, а если будет знать, что он приемный, то его не обидят и пожалеют». Аргумент выглядел железно, и я оказалась в тупике, ведь она была уверена, что защищает брата. И все же объяснила Маше и Мише, что не надо так волноваться, что кто-то обидит Вову. Если кто-то спросит, то можно ответить правду. А если никто не спрашивает и Вову не обижает – то совсем не надо кричать, что мы взяли его из детдома.
Каждый день, глядя на Вовку, у меня сжималось сердце, мне все меньше хотелось посвящать его в правду жизни и в правду его появления. Вовка так привязан ко мне, что меня одолевал страх, что будет, если он узнает правду. Малыш ревниво отодвигал средних, висел у меня на шее и кричал громче всех в садике: «Это моя мама пришла! Это моя! Она пришла за мной!» Для любой матери такие слова довольно обычны. Для меня они были одновременно радостью и страхом.
И вот в один прекрасный день, точнее вечер, когда я была в состоянии предзабытья после дежурства и тоскливо смотрела на часы, дожидаясь 21.30, чтобы отправить детей в ванную, все мои дети вытащили альбомы с фотографиями и разложили их на полу, превратив просто бардак в моей комнате в непролазный бардак. Старший, Саша, порывался навести порядок – но тщетно. Дети увлеченно смотрели фотографии, отыскивая себя.
- Вот Саша! – Миша ткнул в кулек, перевязанный синей ленточкой.
- Откуда ты знаешь? – Маша недоверчиво рассматривала фотографию, - Может, это ты.
- Это не я. Если бы это был я – то рядом была бы ты, мы же вместе родились! Так что это Саша. Он только что родился.
-А вот это точно я и ты, - Маша показала на другую фотографию, на которой красовались два кулька, перевязанные голубой и розовой ленточками.
-А где я? – спросил Вовка, надувая губы.
- А тебя тут нет, малыш, - заключил Саша.
Прошло больше часа после этого разговора, когда ко мне в комнату пришел Вовка. Он вообще актер. Иногда такую мизансцену разыграет, что профи отдыхают. И вот пришел малыш, сел ко мне на кровать, сложил ручки на коленях, склонил головку, а из глаз тихо закапали большущие слезы. Сидит тихо, даже не всхлипывает, а слезы капают на смуглые ручонки. Человеку всего 2 года и 10 месяцев, замечу.
- Что случилось, малыш? – приготовившись к очередной жалобе, что кто-то что-то отобрал – не дал, спросила я.
- Я не родился, - серьезно ответил Вовка.
-Как это не родился?
- Я не родился. Я как-то еще появился, - с досадой в голосе пояснил Вовка.
- Почему ты так решил?
-Меня на фотоларфиях нет (фотографиях)…
Меня окатила холодная волна. Вот он тот самый момент, когда надо решиться и сказать, как оно есть. (Какой же он умный в неполные 3 года!)
- Не расстраивайся, малыш, - я сгребла Вовку в объятья и тут же протрезвела ото сна. – Ты родился, конечно же, родился! Просто… потом ты потерялся.
Я сделал паузу, и открыла нужный альбом.
- Смотри, это я тебя нашла, - я показала фото из детдома. – О тебе заботились чужие тети, пока я не нашла тебя.
Вовка внимательно рассматривал фото.
- Это не мой детский сад! Это неправильный детский сад! Тут мало игрушек. И они не мои…
- Конечно, не твои. Это детский дом, там живут детки, которые потерялись.
-Ты их потеряла? Ты меня потеряла?
- Нет, не я. Другая тетя потеряла, - вымолвила я.
-Почему потеряли?
Меня охватила паника, как ответить, почему… Я не была готова. Но Вовка сам ответил:
-Наверное, я плохо себя вел и ушел в лес… сам… - он опять склонил голову и выглядел таким серьезным, словно ему 33 года, а не около 3…
- Нет, ты хорошо себя вел, и все эти дети тоже хорошо себя вели. А вот взрослые…плохо. Так иногда бывает.
- Их надо поставить в угол, - сердито добавил Вовка и слез с моих рук.
Через несколько секунд он переключился на игрушки и побежал к Маше:
- Маша, Маша! Я родился! Просто потерялся! Я не другой!
Несколько дней я не могла прийти в себя от этого случая. Ребенку нет и трех лет, а он понимает, чувствует и рассуждает, как взрослый человек! Откуда в нем это? Чутье или незаурядные способности… Ведь он понял, что с ним что-то не так, что он отличается от других детей лишь потому, что у него нет фотографий из роддома! Я была потрясена. Но еще больше я рада, что наш первый, такой трудный разговор все же состоялся. И что правде Вовка обрадовался. Теперь, когда Вовка кричит на весь садик «Это МОЯ мама!» - я знаю, что Вовка понимает, что мама его нашла и стала «его мамой».

Даже не верится, что Вовке уже 2 года, даже чуть больше. Удивительно, что все сомнения, которые одолевали мою голову 1,5 года назад, улетучились. Улеглись страсти окружающих в отношении меня и Вовки. Все реже задаются странные и бестактные вопросы. Общий шок прошел. И наша жизнь вошла в привычную колею.
Я все время удивляюсь, как это мы так жили, без этого кудрявого кареглазого малыша. Он удивительным образом объединил нашу семью. Даже скептически настроенные родственники безоговорочно приняли и признали Вовку.
Вовка по какому-то совпадению очень похож на меня и моих детей, но отличается от них по характеру. Возможно, именно это и привлекает к нему, вызывает интерес, заставляет нас всех меняться. Вовка - крепкий мальчишка с необыкновенными кудряшками, из-под которых смотрят темно-карие, практически, черные внимательные глаза. У него сильные ловкие ручки, он умеет отверткой вывинчивать болты из мебели, подражая старшему и среднему брату, аккуратно стучит молотком по гвоздику. Помогает Мише и Маше лепить из пластилина. Плотные прямые крепкие ноги Вовки – это ноги футболиста. У него даже прозвище Вовка-Марадона. Он гоняет мяч так ловко и умело, будто его специально учили. Старший сын – Саша – занимается футболом много лет и то говорит, что Вовка очень умело ведет мяч, перекатывая его от ноги к ноге, не останавливаясь при этом ни на секунду, делает передачу. «Его надо отдать в футбольную секцию,» - заключил старший брат, после того, как Вовка пробил его оборону на воротах.
Еще Вовка танцор. Его второе прозвище: «танцор диско». Стоит только зазвучать музыке (особенно восточной, цыганской, индийской или современному рэпу), Вовка встает в позу: чуть присев, прикладывает левую руку тыльной стороной ко лбу, отводит правую в сторону и начинает кружиться, ритмично приступая ногами в такт музыке. Он кружится, словно дервиш, постепенно раскрывая левую руку и зажмуривая от удовольствия глаза, потом поводит плечами и хлопает руками по коленям. «Мам, кто его научил так танцевать?» - спрашивает меня Маша. Я не знаю, наверное, это что-то врожденное, его точно никто не учил.
Страсть Вовки – это лошади. Лошади – наше все. В парке Кулибина девчонки, которые катают детей на лошадях, Вовку уже знают. «Вон наш наездник идет!» Вовка подходит к лошади, рядом с которой кажется махонькой букашкой, бесстрашно гладит ее по морде, обнимает на ногу и тихо говорит: «Моя иго-го». В седле сидит ровно, как вкопанный, спину держит, гордо смотрит по сторонам и отвергает всякое посягательство страховки и поддержки.
А еще Вовка настырный и хитрый и этим отличается от моих детей. Он всегда добивается того, чего хочет. Если не получается добиться желаемого просьбой, плачем, воем, криком: «Ты похой!» (ты плохая, мама!), то он почти всегда получает желаемое хитростью. Например, из-за кашля не дала ему мороженое. Он сначала просил, потом хныкал, потом пытался ворваться в морозилку, но вскоре понял бесполезность своих попыток и ушел играть, поругивая меня. Минут через 15 слышу, как хлопнула дверца холодильника. Вовка быстро промчался по коридору мимо моей комнаты. «Сейчас кто-то пойдет стоять в углу!» - вырывается у меня, и я следую за маленьким воришкой. В «большой» комнате на полу играют Миша и Маша, а Вовка им активно помогает. Мороженое в руках у озадаченной Маши. Вовка стоит, как ни в чем ни бывало, показывает мне пустые руки, смотрит на меня абсолютно честными неподкупными глазами и говорит: «Это не Вова, это Пася (Маша), Пася очет (хочет) моозиное (мороженое)». Мишка смеется: «Вот хитрюга! Не ругай его, мам, мы с Машей съедим, а ему только лизнуть дадим.»
Вообще дети мне очень помогают в воспитании Вовки. Удивительно, но мои малыши сразу повзрослели, почувствовали себя ответственными за младшего брата. Миша преодолел свою ревность. Он взял над Вовой шефство, учит его правильно играть машинками, собирать железную дорогу, строить майнкрафт из лего. Маруся – настоящая старшая сестра. Она помогает Вове одеваться, умывает его, ругает за пролитое молоко, объясняет, как играют с кукольным домиком и пеленать кукол. Я уж не говорю про Сашу, он человек взрослый, серьезный. У него проявляются черты главы семьи. Как-то во время нашего с ним задушевного разговора на кухне, когда дети уже легли спать, он мне признался: «Я и не думал, что во мне есть отцовские чувства. Вовка такой маленький, такой беззащитный, такой прикольный. Хочется его тискать и баловать. А еще покупать ему подарки. Как же быстро летит время, когда-то и Миша с Машей были такими же…» Мой удивительный добрый и взрослый сын, как я счастлива, что ты у меня есть. Если бы не Саша – я бы не смогла сделать все то, что сделала в моей жизни. Он, помимо учебы, не тяготится присмотром за детьми, пока меня нет, не брезгует поменять памперс Вовке, отказывает сходить в магазин или в детсад. Получив на 23 февраля от средних поделку после концерта в садике, пришел домой, поставил ее на полку и заявил: «Никогда бы не подумал, что мне будет так приятно получить картонную поделку. Теперь я понимаю, почему ты так радовалась моим подаркам тебе.»
Вовка делает меня лучше. Я стала добрее, спокойней. Я воспитываю его не так, как старшего или средних. У меня как будто появилось больше терпения, больше мудрости. Я больше смотрю, наблюдаю, следую за ребенком, а не бегу впереди него. Возможно, это еще и возраст, и опыт. Я нахожу время просто взять Вовку на руки, прижать к себе. Он замирает, слушая мое сердце. Я чаще беру на руки моих двойняшек. Наверное, я не додала этого в их крошечном возрасте – у меня не хватало рук, чтобы взять обоих сразу. Теперь я откуда-то беру время на то, чтобы прижать каждого к себе, провести вместе несколько минут, только с ним, с одним. Я чаще стала говорить детям, что я их люблю, уважаю, ценю, горжусь ими. Мне нравится, когда я зарываюсь рукой в богатых вихрах старшего. Он тоже полюбил время, которое мы уделяем друг другу. Иногда он прислоняется головой ко мне на плечо, совсем как маленький, и замирает на несколько секунд. С появлением Вовки у меня как будто появилось больше времени на семью. Иногда мне кажется, что время ускользает, а надо успеть еще очень много всего. Но самое главное у меня есть – это мои дети!

О нас думают плохо лишь те, кто хуже нас, а те кто лучше нас, им просто не до нас.

© Омар Хайям